Правовой режим информации о состоянии здоровья: предоставление информации близким родственникам пациента ✏ + 🗑

Правовой режим информации о состоянии здоровья: предоставление информации близким родственникам пациента Проблема - Отсутствие утвержденного Минздравом России порядка предоставления медицинской организацией гражданину информации о состоянии его здоровья при наличии у гражданина такого права, закрепленного в Законе об охране здоровья. Статья 22 Закона об охране здоровья устанавливает право каждого получить в доступной для него форме имеющуюся в медицинской организации информацию о состоянии своего здоровья. К такой информации в т. ч. относятся сведения о результатах медицинского обследования, наличии заболевания, об установленном диагнозе и о прогнозе развития заболевания, методах оказания медицинской помощи, связанном с ними риске, возможных видах медицинского вмешательства, его последствиях и результатах оказания медицинской помощи. Указанная статья Закона продолжает традицию закрепления принципов взаимоотношений между пациентом и врачом, в основу которых заложено информирование о состоянии здоровья. Не следует забывать, что базовым условием медицинского вмешательства является информированное согласие пациента, которое невозможно без получения от врача всех необходимых сведений о заболевании, ходе и прогнозе лечения. Закон No 149-ФЗ Закон No 149-ФЗ дает ряд понятий, которыми следует руководствоваться, в т. ч. в деятельности медицинских организаций. Так, согласно Закону информация это сведения ( сообщения, данные) независимо от формы их представления; предоставление информации действия, направленные на получение информации определенным кругом лиц или передачу информации определенному кругу лиц; документированная информация зафиксированная на материальном носителе путем документирования информация с реквизитами, позволяющими определить такую информацию, или в установленных законодательством РФ случаях ее материальный носитель. Необходимо учитывать, что информация о состоянии здоровья гражданина охватывается понятием «персональные данные», правовой режим которых определяется нормами Закона No 152-ФЗ. Этические документы также исходят из общего правила об информировании пациента. Статья 7 раздела II Кодекса врачебной этики указывает, что пациент имеет право на исчерпывающую информацию о состоянии своего здоровья, но может отказаться от ее получения или указать лицо, которому следует сообщать о состоянии его здоровья. Информация может быть скрыта от пациента в тех случаях, когда имеются веские основания полагать, что она может нанести ему серьезный вред. Однако по четко выраженному пациентом требованию врач обязан предоставить ему полную информацию. В случае неблагоприятного прогноза для больного необходимо проинформировать его предельно деликатно и осторожно, оставив надежду на продление жизни, на возможный благоприятный исход. Статья 9 Этического кодекса российского врача устанавливает, что врач должен строить отношения с пациентом на основе взаимного доверия и взаимной ответственности, стремясь к «терапевтическому сотрудничеству», когда пациент становится терапевтическим союзником врача. В оптимистичном ключе и на доступном для пациента уровне следует обсуждать проблемы его здоровья, разъяснять план медицинских действий, дать объективную информацию о преимуществах, недостатках и цене существующих методов обследования и лечения, не приукрашивая возможностей и не скрывая возможных осложнений. Врач не должен обещать невыполнимое и обязан выполнять обещанное. Законодательство об охране здоровья специально содержит подробные правила информирования пациента. Оно должно касаться не только диагноза заболевания, но и его прогноза, методов лечения, связанного с ним риска, возможных вариантов вмешательства ( включая альтернативные), их последствий и результатов проведенного лечения ( в т. ч. если они неудачны), сведений о результатах обследования ( включая различные лабораторные, рентгенологические, УЗИ-исследования и др.). Закон содержит важное уточнение. Информация должна быть предоставлена в доступной для пациента форме. Однако эту фразу следует понимать несколько иначе, нежели требование доведения информации до пациента на соответствующем, понятном ему языке. В соответствии со ст. 68 Конституции РФ и Федеральным законом от 01.06.2005 No 53-ФЗ «О государственном языке Российской Федерации» государственным языком нашего государства является русский. В то же время согласно ст. 5 Закона РФ от 25.10.1991 No 1807–1 «О языках народов Российской Федерации» государство гарантирует гражданам России реализацию основных политических, экономических, социальных и культурных прав вне зависимости от их знания какого-либо языка. Однако Закон об охране здоровья не устанавливает обязанности медицинской организации предоставлять переводчика гражданину, не владеющему государственным языком нашей страны 3 . По этой причине могут возникнуть серьезные трудности при общении с пациентами, не владеющими государственным языком. Правда, в основном такие проблемы возникают у медицинских организаций с иностранными гражданами. Даже если будет найден переводчик, возникнет вопрос о его понимании медицинской информации и способах доведения ее содержания до пациента. В частности, при рассмотрении дел в судебных инстанциях переводчик дает подписку об уголовной ответственности за заведомо неправильный перевод, чего нет в здравоохранительных правоотношениях. При общении с пациентом через переводчика обремененной стороной будет выступать только лечащий врач и медицинская организация. Ситуация, описанная нами в начале статьи, выглядит куда более сложной. Если следовать закону, то у медицинской организации отсутствует прямая обязанность переводить медицинские документы по азбуке Брайля. Однако если ситуация критическая, организация может пойти навстречу пациенту. В этом случае процедура перевода совершается с участием нотариуса. Привлекается переводчик, который должен представить нотариусу документы, подтверждающие владение азбукой. Нотариус заверяет подлинность подписи переводчика. Подобная процедура может иметь место по аналогии с нормой Основ законодательства Российской Федерации о нотариате ( утв. ВС РФ 11.02.1993 No 4462– 1), которой допускается освидетельствование верности перевода с одного языка на другой ( ст. 35). Аналогия норм используется потому, что в данном случае язык, строго говоря, один. В принципе допускается прочтение текста слепому пациенту. В тексте документа можно сделать запись «прочитано вслух в присутствии такого-то доверенного лица пациента, который подтверждает правильность прочтения текста». Итак, уточняя, что информация должна быть предоставлена пациенту в доступной форме, законодатель имеет в виду не язык, на котором должна быть представлена информация, а то, что эта информация должна быть понятна пациенту с учетом уровня его общих знаний и представлений. Она должна быть приспособлена к его пониманию. При этом медицинскому работнику не следует загружать больного незнакомыми ему терминами. Необходимо добиться у него формирования целостного представления о том, каково заболевание, насколько оно серьезно, как и для чего будет проводиться лечение. Кроме того, в определенных случаях следует учитывать некоторую вероятностность прогноза, ведь он может во многом зависеть от внутреннего отношения больного к его болезни, доверия врачам, желания излечиться. Данный фактор должен учитываться лечащим врачом. Современная наука выделяет различные модели взаимоотношений врача и пациента. Ранее наиболее распространенной была модель, называемая парентализмом ( от англ. parents родители) или патернализмом ( от лат. pater отец). Врач выступал в роли опекуна, заботящегося о здоровье больного, тогда как пациенту отводилась сугубо пассивная роль. Патернализм допускал раскрытие тонкостей лечения, но только в той мере, чтобы содействовать скорейшему выздоровлению с учетом умственных и психологических особенностей пациента. Необходимо отметить, что установленная модель взаимоотношений врача и информированного пациента до настоящего времени имеет значительное количество противников в нашем государстве. В советские времена в специальной литературе подчеркивалась особая роль медицинского работника, наделенного не только специальными знаниями, но и дополнительной ответственностью. А. Я. Иванюшкин писал: «Между пациентом и медицинским работником постоянно происходит диалог на языке морали, как правило, молчаливый. Существенно, что врач должен мыслить преимущественно в режиме опережающего отражения нравственных последствий своих действий... кажущаяся пассивная позиция пациента в процессе врачевания в морально- этическом плане вовсе не является таковой, ведь „доверие“ есть акт доброй воли, есть исполнение своего рода морального долга пациента по отношению к медицинскому персоналу». Выдающийся хирург-онкологН. Н. Петров в далеком 1944 г. отмечал: «... не следует хирургу напускать на себя олимпийскую важность и отделываться от вопросов больного заявлениями, что раз ты не врач, то и не пытайся вникнуть в существо болезни, а доверяй во всем врачу» М. Я. Яровинский выделяет также следующие модели взаимоотношений: коллегиальную ( заботу о здоровье пациента берет на себя не один врач, а несколько); контрактную ( в основе гражданско-правовой договор); инженерную ( «модель автомеханика» обращение к врачу происходит сугубо при наличии заболевания). Следует учитывать, что некоторые пациенты изначально индифферентно относятся к лечению болезни, во всем полагаясь на врачей. При этом результаты исследования показывают, что только половина пациентов полностью придерживаются их рекомендаций. Как указывалось выше, информация о состоянии здоровья подпадает под понятие персональных данных и особо охраняется законом. Доступ к ней ограничен для посторонних лиц, на нее распространяется режим врачебной тайны. Гражданин имеет право непосредственно знакомиться с медицинскими документами, отражающими состояние его здоровья ( ч. 4 ст. 22 Закона об охране здоровья), получать копии таких документов ( ч. 5 ст. 22). Единственное основание, позволяющее ограничить данное право пациента, если медицинская документация затрагивает интересы третьей стороны. Но и в этом случае медицинская организация должна оформить документы таким образом, чтобы исключалась возможность такого ознакомления, при котором бы затрагивались права третьих лиц. Например, если требуется информация из общего журнала учета, нельзя делать ксерокопии страниц, в которых пациенту уделена только одна графа. Необходимо оформить выписку из документа: «такого-то числа за номером таким-то в таком-то документе сделана такая-то запись, которая свидетельствует о том-то». Кроме того, пациент имеет право на получение консультации других специалистов на основании медицинской документации так называемое право на альтернативное мнение. В рамках установления правового режима предоставления документов, содержащих информацию о состоянии здоровья, наиболее часто возникают судебные споры. Их количество растет с каждым годом. В большей степени это связано с повышением активности самих граждан и ростом общего числа «медицинских дел». Обратим особое внимание на некоторые наиболее распространенные категории судебных разбирательств по данному основанию. Предоставление информации близким родственникам Нередко в суд обращаются близкие родственники пациента, требующие от медицинской организации предоставления медицинской информации об их родственнике. Так, апелляционным определением Тульского областного суда от 31.07.2014 по делу No 33–1963 8 было отказано в предоставлении документов вдове пациента. Медицинская организация указала в своем ответе, что свидетельство о браке не подтверждает того, что заявительница является законным представителем умершего супруга. Суд подчеркнул, что умерший при жизни не давал согласия своей супруге на получение информации об имеющихся у него заболеваниях, о проведенном лечении. Схожие обстоятельства были предметом рассмотрения Мурманского областного суда ( апелляционное определение от 23.10.2013 по делу No 33–3584). Гражданин Г. обратился в суд с иском к ГОБУЗ «Кольская центральная районная больница» о возложении обязанности выдать копии медицинских документов, имеющих отношение к его матери, умершей в больнице. В обоснование своих требований Г. указал, что при жизни, находясь в медицинской организации, пациентка просила сообщать информацию о состоянии ее здоровья именно ему ( истцу), оформила на него нотариальную доверенность на представление ее интересов во всех учреждениях, в т. ч. с правом получения различного рода документов. В период нахождения матери в больнице Г. предоставлялась информация от лечащих врачей о состоянии ее здоровья, прогнозе развития заболевания. От имени матери он подписывал согласие на медицинское вмешательство, он же получил посмертный выписной эпикриз. Однако в последующем при обращении с заявлением о выдаче копии истории болезни ему было отказано. Суд отказал в удовлетворении исковых требований гражданина Г., поскольку Закон об охране здоровья не предусматривает предоставление медицинской документации родственнику умершего пациента ( независимо от степени родства). Кроме того, суд специально указал, что на основании подп. 5 п. 1 ст. 188 ГК РФ действие доверенности прекращается вследствие смерти гражданина, выдавшего доверенность. Здесь следует учитывать общие положения о действии доверенности, установленные ГК РФ. В соответствии со ст. 185 ГК РФ доверенностью признается письменное уполномочие, выдаваемое одним лицом другому лицу или другим лицам для представительства перед третьими лицами. Обратим внимание, что доверенность на получение информации о состоянии здоровья нотариального удостоверения не требует, она может быть оформлена в простой письменной форме. Могут возникнуть вопросы о достоверности подписи представляемого лица. В этом случае пациент может сам представить лечащему врачу ( медицинской организации) своего представителя. Медицинский работник в соответствии с нормами ГК РФ «вправе удостовериться в личности представляемого и сделать об этом отметку на документе, подтверждающем полномочия представителя». Для этого представляемый должен предъявить документ, удостоверяющий личность. Тогда в доверенности можно сделать отметку, что «личность представителя представлена гражданином N, личность гражданина N установлена по паспорту». Согласно ст. 186 ГК РФ в доверенности обязательно должна быть указана дата совершения. В противном случае доверенность ничтожна, не порождает каких-либо правовых последствий. В доверенности может быть указан срок ее действия. Если срок действия не указан, она сохраняет силу в течение года со дня ее совершения. Статья 188 ГК РФ закрепляет основания прекращения доверенности, которые применимы и к здравоохранительным правоотношениям: истечение срока доверенности; отмена доверенности лицом, выдавшим ее, или одним из лиц, выдавших доверенность совместно; отказ лица, которому выдана доверенность, от полномочий; смерть гражданина, выдавшего доверенность, признание его недееспособным, ограниченно дееспособным или безвестно отсутствующим; смерть гражданина, которому выдана доверенность, признание его недееспособным, ограниченно дееспособным или безвестно отсутствующим. Лицо, которому выдана доверенность, в любое время может отказаться от полномочий, а лицо, выдавшее доверенность, может отменить доверенность или передоверить совершение соответствующих действий другому лицу. Соглашение об отказе от этих прав ничтожно. Обратим внимание на то, что лицо, выдавшее доверенность и впоследствии отменившее ее, обязано известить об отмене лицо, которому доверенность выдана, а также известных ему третьих лиц, для представительства перед которыми дана доверенность. Если третьему лицу ( в нашем случае медицинской организации) предъявлена доверенность, о прекращении которой оно не знало и не должно было знать, права и обязанности, приобретенные в результате действий лица, полномочия которого прекращены, сохраняют силу для представляемого ( пациента) и его правопреемников ( наследников в случае трагического исхода). Практическое значение имеет апелляционное определение Московского городского суда от 24.09.2012 по делу No 11–19249. Гражданин К. обратился в суд с заявлением о признании отказа Детской городской поликлиники No 39 г. Москвы в предоставлении информации незаконным, об обязании предоставить информацию. Требования мотивированы тем, что при обращении в поликлинику с заявлением о предоставлении информации о состоянии здоровья сына он потребовал письменно сообщить о том, какие врачи и какую медицинскую помощь оказывают сыну, по каким заболеваниям он наблюдается в поликлинике. Дело осложнялось тем, что сын проживал с матерью. Брачные отношения были прекращены. Главный врач поликлиники официальным письмом отказал заявителю в предоставлении информации, указав, что ребенок достиг возраст. 15 лет и без его согласия невозможно предоставить запрашиваемую информацию. Суд первой инстанции отказал в удовлетворении заявления. Однако апелляционная инстанция не согласилась с данным выводом. В основу решения были положены нормы СК РФ. В предоставлении информации может быть отказано только в случае наличия угрозы для жизни и здоровья ребенка со стороны родителя Следует признать, что при оценке конкурирующих норм СК РФ и Закона об охране здоровья возникают определенные сложности. В соответствии с п. 1 ст. 64 СК РФ защита прав и интересов детей возлагается на их родителей. Родители являются законными представителями своих детей и выступают в защиту их прав и интересов в отношениях с любыми физическими и юридическими лицами, в т. ч. в судах, без специальных полномочий 9 . Статьи 20 и 22 Закона об охране здоровья определяют право основного субъекта пациента решать вопросы относительно медицинского вмешательства и взаимоотношений с медицинской организацией при достижении возраст. 15 лет ( общее правило). В соответствии с СК РФ ребенок лицо, не достигшее 18 лет. Согласно п. 4 ст. 66 СК РФ родитель, проживающий отдельно от ребенка, имеет право на получение информации о своем ребенке из воспитательных учреждений, медицинских организаций, учреждений социальной защиты населения и иных аналогичных организаций. Подобные коллизии нередко возникают при получении согласия на медицинское вмешательство от ребенка, достигшего 15 лет. С одной стороны, налицо семейные правоотношения, которые урегулированы нормами СК РФ, имеющими в этой части приоритет по отношению к нормам иных законодательных актов. С другой стороны, на них наслаиваются отношения, урегулированные нормами Закона об охране здоровья, ч. 2 ст. 3 которого закрепляет: «Нормы об охране здоровья, содержащиеся в других федеральных законах, иных нормативных правовых актах Российской Федерации, законах и иных нормативных правовых актах субъектов Российской Федерации, не должны противоречить нормам настоящего Федерального закона». Не вдаваясь подробно в юридические нюансы, отметим, что представленная ситуация может иметь противоречивое развитие при разрешении ее в судебных инстанциях 10 . Поэтому рекомендуем медицинским работникам внимательно учитывать все обстоятельства возможных конфликтов с родителями, а также пытаться разрешить их в досудебном порядке. Напомним, что при разводе родителей семейные правоотношения с ребенком не прекращаются ни у одного из них. Взаимоотношениям медицинской организации и родителя несовершеннолетнего посвящено апелляционное определение Верховного Суда Республики Башкортостан от 11.03.2014 по делу No 33–3374/2014. На протяжении длительного времени ребенок наблюдался в Месягутовской районной больнице, его мать не ставилась в известность о выставленном ее ребенку диагнозе. При этом ребенок регулярно проходил медицинские осмотры, направлялся на серьезные исследования, но какое-либо лечение не назначалось. Лишь спустя три года после рождения, когда здоровье ребенка ухудшилось, мать узнала о наличии серьезных диагнозов, которые не могли возникнуть внезапно. Апелляционная инстанция специально подчеркнула, что именно медицинская организация обязана была провести весь комплекс лечебно-оздоровительных, исследовательских мероприятий с проведением всех доступных анализов в рамках данного лечебного учреждения или с рекомендациями их проведения за пределами данного учреждения для контроля состояния здоровья ребенка и его оздоровления или обеспечения поддерживающим лечением с момента постановки ребенка на учет у невролога. Обратим внимание на то, что в суде не ставился вопрос о возмещении вреда в результате неоказания медицинской помощи. Иск был заявлен по тем основаниям, что мать несовершеннолетнего ( истица) не была информирована о наличии у ребенка врожденной патологии, которая впоследствии привела к развитию целого ряда заболеваний. Содержание и качество информации Распространены судебные споры, касающиеся содержания информации, выдаваемой медицинской организацией по запросам пациентов. Так, в апелляционном определении Самарского областного суда от 22.07.2014 по делу No 33–7097/2014 рассматривались исковые требования гражданки А. к ГБУЗ «Тольяттинский психоневрологический диспансер» об обязанности предоставить документы, в частности справку о постановке на учет. Медицинская организация, направив копии имеющихся у нее документов, официально указала, что «в настоящее время достаточных оснований для „постановки ее на учет“ ( диспансерное наблюдение) не имеется и что, если в будущем такое решение будет принято комиссией врачей-психиатров, она будет своевременно поставлена в известность». Несмотря на полученный ответ, истица неоднократно письменно обращалась в диспансер, который отвечал ей аналогичным образом. Повторные письма возвращались в медицинскую организацию с отметкой почты «по истечении срока хранения». Истица утверждала, что не получала их, хотя диспансер исправно направлял запрашиваемые документы. Апелляционная жалоба А. была оставлена без удовлетворения. Анализ апелляционного определения Самарского областного суда от 22.07.2014 по делу No 33–7097/2014 показывает, как важно медицинской организации внимательно относиться к направлению документов пациентам, особенно тем, которые пытаются злоупотреблять своими правами. Отправка документов заказным письмом может гарантировать их вручение адресату, а главное, подтвердить факт отправки. В апелляционном определении Верховного Суда Республики Коми от 14.07.2014 по делу No 333400/2014 оценивалось содержание предоставляемой информации о состоянии здоровья. Не вдаваясь в фактические подробности, приведем выдержку из судебного решения: «Судя по содержанию формы информированного добровольного согласия, имеющейся в медицинской карте амбулаторного больного ООО «Медицинский центр „Авалон“, информация, донесенная до пациента, носила типовой характер и не отражала специфику отношений конкретного пациента с медицинской организацией, возможные последствия выбранного метода лечения, а содержание предмета договора на оказание медицинских услуг не конкретизировано». Подобная формулировка означает, что при возникновении юридического спора суд может не удовлетвориться общей формулой о предоставлении «исчерпывающей информации пациенту». В данной ситуации так и произошло, решение было принято в пользу гражданина. При этом любому медицинскому работнику ясно, что если уж описание современных препаратов занимает несколько страниц, то описание всех вероятных последствий медицинского вмешательства займет еще больше места. Качество предоставленной информации оценивалось и в апелляционном определении Самарского областного суда от 28.04.2014 по делу No 33–4172/2014. Рассмотрим это дело более подробно. СУДЕБНАЯ ПРАКТИКА 20 марта 2013 г. гражданин З. обратился к врачу-терапевту с жалобами на боли в области желудочно-кишечного тракта. Врач выдал ему направление на проведение фиброколоноскопии на основании рекомендации врачебной комиссии ГБУЗ СО «Самарский областной клинический госпиталь ветеранов войн» по месту жительства. 25 марта 2013 г. истец обратился к врачу-эндоскописту для проведения указанного вида обследования. Во время проведения процедуры истец обратил внимание врача на возникшую боль в области кишечника. Однако врач оставил его замечания без внимания. Вечером того же дня боль в области кишечника усилилась, и пациент был доставлен бригадой скорой помощи в районную больницу. В ночь на 26 марта 2013 г. ему была проведена лапаротомия, в ходе которой произведено ушивание перфорации сигмовидной кишки, санация и дренирование брюшной полости и экстраперитонизация поврежденного сегмента кишечника. На лечении З. находился до 3 апреля 2013 г. и был выписан, по данным медицинских документов, в удовлетворительном состоянии. После выписки из хирургического отделения районной больницы состояние его здоровья не улучшалось, больной находился под наблюдением врача-хирурга. 29 апреля 2013 г. он поступил в хирургическое отделение ГБУЗ СО «Самарский областной клинический госпиталь ветеранов войн», где находился на лечении до 20 мая 2013 г. 13 мая 2013 г. ему там же была проведена дополнительная операция по закрытию сигмостомы. Страховая компания ЗАО «М», в которой застрахован истец, провела экспертизу качества медицинской помощи. Было выявлено нарушение качества оказания врачом-эндоскопистом медицинской помощи: при проведении процедуры фиброколоноскопии не было диагностировано прободение сигмовидной кишки, вследствие чего допущен пропуск острой хирургической патологии. Согласно представленным материалам на 25 марта 2013 г. у З. имела место перфорация сигмовидной кишки, что подтверждается записями в протоколе операции, выполненной ему вечером того же дня. Исходя из имеющихся данных, по мнению комиссии экспертов, перфорация сигмовидной кишки могла образоваться лишь в ходе проведения З. фиброколоноскопии ( 25.03.2013), что подтверждается следующими обстоятельствами: • перфорация толстой кишки является одним из возможных и неоднократно описанных в специальной литературе осложнений колоноскопии; • отсутствуют данные о каких-либо иных реальных причинах, которые потенциально могли бы привести к перфорации; сведения, сообщенные З. комиссии экспертов, о болях, остро возникших в ходе проведения манипуляции и не прекращавшихся по ее окончании, соответствуют обычному клиническому течению данного осложнения; • в журнале регистрации фиброколоноскопии, ректороманоскопии имеется запись, подтверждающая наличие у З. вышеуказанных жалоб: «Р8. Больной пожаловался на боли в правом подреберье, рекомендовано посидеть для наблюдения, через 10 минут сказал, что ему лучше, и ушел». Столь подробное описание обстоятельств дела дается нами потому, что итоговое заключение экспертизы ( из судебного решения не совсем ясно, было ли несколько экспертиз, т. к. сначала указывается на заключение эксперта, а позднее делаются ссылки на заключение комиссии экспертов) указывало на невозможность установления причинно-следственной связи между фиброколоноскопией и перфорацией сигмовидной кишки. Было подчеркнуто, что сам по себе факт указанной перфорации «не может рассматриваться как дефект оказания медицинской помощи». Ведь согласно данным специальной литературы это осложнение может возникать и в тех случаях, когда никаких технических дефектов в ходе выполнения манипуляции допущено не было. Однако в заключении ( имеется в виду заключение комиссии экспертов) указывалось на недостаточность данных для оценки технической правильности фиброколоноскопии, что обусловлено тем, что запись о проведении фиброколоноскопии, имеющаяся в предоставленном ГБУЗ журнале регистрации фиброколоноскопии, ректороманоскопии, имеет формальный характер. Описание проведенного исследования скудное, малоинформативное, полностью отсутствует описание кишечника. Суду не было представлено информированное письменное согласие пациента на проведение процедуры, в котором бы указывалось на разъяснение возможных осложнений. В судебном решении подчеркнуто: «В соответствии с принципом информированного добровольного согласия пациента на медицинское вмешательство врач должен был поставить З. в известность относительно потенциальной возможности перфорации кишки еще до начала выполнения манипуляции». В результате по решению суда с медицинской организации было взыскано 55 тыс. руб. Довод о недостаточном объеме предоставленной информации использовался истицей в судебном деле в Московской области. Сумма иска составляла 250 тыс. руб. ( см. апелляционное определение Московского областного суда от 17.03.2014 по делу No 33–5897/2014). Гражданка Г.Е. обращалась за стоматологической помощью по экстренным показаниям. После обследования ей был выставлен диагноз, взята подпись, что с планом лечения ознакомлена и согласна. Однако в ходе операции произошло осложнение перелом корня 26-го зуба, обусловленный анатомическим строением корня зуба. Врачом-хирургом была предпринята попытка самостоятельно удалить корень из десны, однако удаление было осложнено наличием сильного хронического воспаления. Повторный снимок подтвердил возникшее при удалении осложнение перемещение небного корня в верхнечелюстной синус. О данном осложнении Г.Е. была проинформирована. Ей было выдано направление в другую больницу, поскольку ответчик не имел разрешения на проведение дополнительных работ. Тем не менее Г.Е. продолжала лечение полости рта у ответчика и считала, что ее не информировали о необходимости продолжения лечения. Затягивание лечения осложненного зуба привело к возникновению воспалительного процесса и еще большим осложнениям. Суд оценил все необходимые документы и указал, что ответчиком в установленном порядке и в необходимом объеме до истца была доведена информация о том, что в результате экстракции зуба произошло осложнение перелом корня 26 зуба, обусловленный анатомическим строением корня зуба. Данные обстоятельства подтверждены тем фактом, что после проведения указанной медицинской манипуляции истцу был проведен повторный рентген зуба, а также выдано направление в областную клиническую стоматологическую поликлинику г. Воронежа для проведения операции по удалению корня, поскольку проведение указанного вида операции не входит в разрешенный вид медицинской деятельности ответчика, определенный лицензией. В Иркутской области гражданин Г. обратился с иском к НУЗ «Дорожная клиническая больница..." о признании исправления времени поступления на лечение в истории болезни незаконным и об обязании внести повторное исправление. Для истца дата поступления в организацию здравоохранения имела принципиальное значение, поскольку влияла на трудовой спор, который возник с работодателем. Итогом разбирательств стало апелляционное определение Иркутского областного суда от 30.04.2014 по делу No 33–3468/14, в котором отмечался плановый характер госпитализации Г. При исследовании документов было выявлено исправление, которое было расценено как техническая ошибка, не нарушающая прав истца на оказание медицинской помощи. «Противоречивость» ответа Нередко гражданами обжалуется не факт отказа в предоставлении информации, а противоречивость, по их мнению, содержания ответа. Однако подобные претензии, как и претензии по поводу непонятной для пациента медицинской терминологии, не будут основанием для обязания медицинской организации внести исправления в официальные документы. Так, в апелляционном определении Санкт-Петербургского городского суда от 14.10.2013 No 33–15087/13 отмечается: «То обстоятельство, что предоставленная истцу информация о состоянии его здоровья представляется ему „противоречивой“ и „не соответствующей действительности“, не является основанием для признания действий должностных лиц медицинских учреждений незаконными, поскольку истец не представил доказательств тому. В силу указанных норм материального права медицинские организации должны предоставлять гражданам имеющуюся у них информацию о состоянии их здоровья». Аналогичный вывод содержит апелляционное определение Верховного Суда Республики Коми от 16.05.2013 по делу No 33–2625/2013. Юридическая оценка некоторых споров вызывает смешанные чувства. Так, гражданин С. обратился в суд, считая, что ему более 10 лет назад не делали операцию, поскольку при современном обследовании никаких признаков ее проведения не было обнаружено. В связи с этим С. просил суд обязать медицинскую организацию внести изменения в карту стационарного больного 10-летней давности об отсутствии у него какого-либо клинического диагноза. Судом были исследованы документы, врачи были допрошены в качестве свидетелей. Несмотря на представленные доказательства, истец настаивал на том, что его обманывают, не предоставляют верную информацию, требовал проведения экспертного исследования желудка. Апелляционным определением Верховного Суда Республики Мордовия от 11.03.2014 по делу No 33–368/2014 гражданину С. было отказано в удовлетворении требований. Форма предоставления информации Известны судебные разбирательства и относительно формы предоставления информации о состоянии здоровья. Так, апелляционным определением Липецкого областного суда от 22.01.2014 по делу No 33–148/2014 гражданке Ш. было отказано в удовлетворении исковых требований к Некоммерческому партнерству «Новолипецкий медицинский центр». Суть спора заключалась в том, что Ш. обратилась в медицинскую организацию с заявлением о выдаче ей ряда медицинских документов. При этом она указала, что передача должна произойти с составлением заверенной описи и акта приема-передачи документов. Медицинская организация отказалась от составления обозначенных документов. Хотя Ш. было предложено получить документы как лично, так и посредством почтовой связи, она отказалась от получения документов в иной форме, нежели предложенная ею. Тогда медицинская организация составила акт об отказе в получении амбулаторных карт. Суд апелляционной инстанции отметил следующее. С учетом того, что действующим законодательством не предусмотрена обязанность представителя лечебной организации составлять акт приема- передачи медицинских документов при передаче их пациенту, суд первой инстанции пришел к правильному выводу об отсутствии оснований для удовлетворения заявленных требований. Обратим особое внимание на то, что истица ссылалась на международные документы, обосновывая свои требования общими фразами об ориентации всей системы здравоохранения на пациента. Была приведена даже Рекомендация No R ( 2000)5 Комитета министров Европейского союза «О развитии структур, обеспечивающих участие граждан и пациентов в процессе принятия решений, влияющих на охрану здоровья» 11 . На это суд указал, что данные нормы не содержат указания на обязанность медицинской организации при передаче пациенту амбулаторных карт составлять акт приема-передачи передаваемых подлинников амбулаторных карт с точным перечислением количества страниц и вложений. «Право же пациентов принимать участие в принятии решений в области здравоохранения, которому корреспондируют приведенные истицей в жалобе нормы международного права, само по себе не свидетельствует о наличии у пациентов безусловного права требовать от медицинских учреждений исполнений тех обязанностей, которые законом на них не возложены». Оригиналы и копии Закон об охране здоровья ( ч. 5 ст. 22) закрепляет право пациента ( либо его законного представителя) получать отражающие состояние здоровья медицинские документы, их копии и выписки из медицинских документов. Данная норма была прокомментирована в апелляционном определении Магаданского областного суда от 23.10.2013 No 33–870/2013. Гражданка М. проходила лечение в ООО «Стоматолог», однако решила его продолжить в другой меди